Без лишних объяснений и предисловий: у меня очередной приступ фанатской активности, и я время от времени буду засорять вам эфир Честно предупредила, бегите, пока не поздно.
Подарок для моей любимой Shantana., которая своим бесконечным оптимизмом и жизнелюбием вытащила меня из идиотского реала. Нежданчик для девяноста девяти процентов любителей Суперов. Но. Имеет место быть.
Название: Предназначение
Автор: Bitter Taste
Жанр: кроссовер "Сверхъестественное" & "Александр"
Пейринг: Дин/Гефестион
Размер: драббл
Рейтинг: R
Таймлайн: в Суперах - серия "Переключая каналы". В "Александре" - Гавгамелы - Вавилон.
От автора: Никаких прав и выгод. Просто взяла поиграть. И да! Нравы в македонской армии были достаточно свободные))) Так что все происходящее не повлияло на трепетное отношение Гефестиона к Александру.
ТЫК
Пыль. Горячая, хлесткая, пропахшая железом и кровью. Пыль обрушивается на него мгновенно, обволакивает и затаскивает в самое жерло битвы. Нет времени выдохнуть – Дин успевает только стиснуть зубы, когда над ухом свистит остро отточенный клинок. Невыносимый скрежет стали выдергивает из оцепенения инстинкты первоклассного бойца. Рука на автомате сжимает оружие - кажется, это древний меч. Паршивые знания истории не дают узнать, что за чертовщина происходит вокруг. Винчестера окружает слишком много всего странного. Копья, щиты, доспехи мелькающие в водовороте схватки… Яростно хрипящие кони и человеческие крики на непонятном языке. Оглушающие и сбивающие с ног…
Черт! Новая гребаная реальность. Очередной щелчок пальцев сбрендившего Фокусника – и они снова перенеслись в умело созданную кинематографистами иллюзию. И крайне высокобюджетную, судя по масштабу драки. Отбиваясь от озверевшего воина, Дин спинным мозгом чувствует брата неподалеку. На нагруднике Сэма кровь. Вполне себе настоящая кровь, фонтаном брызнувшая из лихо отрубленной головы неудачника, попытавшегося выпустить стрелу в сторону алого плюмажа на шлеме человека, в котором без труда угадывается военачальник. А мозгу хаотично скачут искусственные воспоминания: этого человека зовут Александр, царь Македонский. А ты, твой брат и еще целая куча народу здесь, чтобы помочь ему завоевать мир. Отлично, просто отлично. Нет, серьезно, царь - неплохой прогресс после бесконечного мельтешения в рекламе свечей от геморроя на кабельном.
Спустя полдня и тысячу смертей Сэм, пытаясь оттереть с лица грязь и кровь, любезно объясняет брату, что они в составе бравой кавалерии застряли в исторической эпопее Оливера Стоуна «Александр». В самый разгар битвы великого завоевателя древности с персами в месте с абсолютно непроизносимым названием: Гавгамелы, как раз накануне триумфального входа македонской армии в Вавилон.
Дин с удивлением замечает, что этот факт проводит Сэма в практически детский восторг, и с сожалением констатирует, что совершенно не представляет, о чем идет речь.
– Дин… - голос прерывающий раздумья принадлежит отнюдь не брату. Да и Сэма уже нет рядом, он в десятке шагов с Александром обсуждает потери и возможности перегруппировать строй фаланги без ущерба для ударной мощи. – Дин, подержи, а?
Воина, пытающегося неловко перевязать окровавленное плечо, зовут Гефестион. Наверное, они старые товарищи. Подхватывая из его рук ткань для перевязки, Дин чувствует себя абсолютно в своей тарелке. Как будто они уже тысячу лет вот так дерутся бок о бок, устраивают попойки, гоняют по свету за великими мечтами неугомонного Александра. Как будто никогда не было Америки, апокалипсиса, Импалы и холодного пива. Как будто он не охотник Дин Винчестер, а элитный македонский гетайр из личной гвардии легендарного царя.
- Удар прошел по касательной, рана заживет быстро. – Дин машинально затягивает идеальный повязочный узел и внимательно смотрит на своего соратника. Время подвоха. Фокусник не любит растягивать телеистории. А они уже и так проторчали на этой выжженной солнцем пустоши целый день, рискуя каждую секунду пополнить ряды безымянных трупов.
- Ей некуда деваться, на мне все заживает как на собаке, - наконец выдавливает из себя усталую полуулыбку грязный и растрепанный Гефестион. – Твой брат сегодня опять спас Александра вместо меня.
Последняя фраза звучит так по-матерински благодарно и в то же время обидчиво, что Дин смущенно ёжится и улыбается в ответ еще более вымученно.
- Александр – тот еще везунчик. Столько верных ангелов хранителей.
Гефестион недоуменно выгибает бровь. В его вселенной нет ангелов. Здесь все просто. Есть Александр, есть дружба, преданность, любовь, есть война и есть победа.
Всю ценность последнего Дин понимает, когда армия с помощью чуда нелинейного монтажа достигает ворот Вавилона.
***
Дин не новичок в попойках. Способность надраться до полной отключки не раз спасала его от неподъемного груза охотничьих передряг. Сейчас все по-другому. Толпа вояк вокруг пьяна не только от вина. Она упивается триумфом и славой. Жмурится от восторга и окутывающей с ног до головы ослепительной лести. В этом городе каждый хоть на секунду, но чувствует себя хозяином мира. Александр, довольный, как сытый лев, с ленивым прищуром рассматривает только что преподнесенный ему золотой кубок, хохочет над чьей-то шуткой счастливый Сэм, под бурное улюлюканье друзей соревнуются в количестве выпитого Клит с Кассандром.
Вавилонский дворец после торжественного въезда туда нового царя напоминает Дину казино Лас-Вегаса. Упоение собственным могуществом, море алкоголя и беззаботности. Иллюзорная свобода. Но только снова тяжело дышать.
В этой реальности запахи преследуют его с необъяснимым маниакальным упорством. Сначала эта чертова пыль в пустыне, теперь туманящие рассудок благовония. В попытке вырваться из расслабляющего плена Дин выходит на балкон. Но даже там не чувствуется прохлады. Величественный город словно соткан из клубов сладкоманящего фимиама.
- Тяжелый воздух, правда? – Гефестион появляется из-за колонны так неожиданно, что Дин на пару мгновений вытягивается в струну, чтоб отразить атаку. Но тут же расслабляется – последний, от кого на этом празднике жизни стоит ждать удара в спину, это лучший друг Александра. Гефестион вообще из породы людей, которых любят все: мужчины и женщины, старики и дети, строптивые боевые кони и верные до последнего вздоха псы. Дин только не может до конца разобраться, в чем кроется причина. То ли в открытости и благородстве, то ли в увлеченности и самоотдаче… А может в практически осязаемой внутренней силе и удивительной, неземной красоте?
Дин не спешит отвечать, ни своим собственным мыслям, ни собеседнику. Он просто завороженно любуется отражением тягучих всполохов пламени во внезапно потемневших синих глазах.
- В этом проклятом Вавилоне, наверное, даже коней чистят благовониями, - сокрушается Винчестер, когда Гефестион подходит так близко, что в его глазах можно увидеть еще и собственное отражение. – Это, пожалуй, единственный недостаток сегодняшней пьянки.
- Если она так хороша, почему ты сбежал? – прикосновение к плечу должно было обжечь. Самый дальний участок мозга активно сигнализирует об этом, но уставшее и налитое тяжестью алкоголя тело лишь подается навстречу. Огрубевшие пальцы легко, но настойчиво проводят по напрягшимся мышцам. От локтя. До основания шеи. Горячо. Дин загипнотизирован и обездвижен как муха, навеки застывшая в куске янтаря.
- Ты веришь в предназначение? – полушепот-полухрип с трудом вырывается из горла. Идиотский вопрос, истязающий сознание в любой из существующих реальностей, находит выход в самый неподходящий момент. Одновременно с нервным движением руки, тянущейся к затейливым украшениям в длинных волосах.
- Верю… - медленно сглатывает Гефестион, когда неловкие пальцы путаются в жестких прядях. – Я знаю, что Александру предназначено стать величайшим царем. Создать новый мир.
- И разрушить старый… - вопрос тонет в волне горечи. Дин хмурится и рывком прячет непослушные руки за спину, пока еще не слишком поздно. - А что должен делать в этот момент ты?
Молчание длится долго. Сто двадцать ударов сердца. И один шаг.
Близко. Для любого. Только Гефестион не чувствует границ. Или не хочет их видеть в обступающей со всех сторон темноте.
- Быть рядом с ним. Когда он позовет, и если он прогонит. Прикрывать спину, протягивать руку, радоваться и страдать вместе с ним... Вместо него. Я не боюсь умереть. Я боюсь увидеть его смерть. Боюсь…
- Узнать, что не справился, - точное окончание фразы срывается с языка Дина раньше, чем Гефестион успевает её осознать.
- Да. Узнать, что не справился.
- Пообещай мне одну вещь… – глаза в глаза. Взгляд Дина горит лихорадочным блеском. Теперь уже македонцу пора отступать, но он лишь нетерпеливо кусает сухие губы. – Пообещай. Когда настанет время выполнить предназначение… Твое предназначение… Ты все сделаешь правильно.
Голос предсказуемо дрожит, а теплое и прерывистое дыхание уже в миллиметре от пылающей от желания кожи. Дин точно знает, что последует через мгновение. Не страшно. Прежде чем окончательно закрыть отяжелевшие веки и податься вперед, он успевает только лишь криво улыбнуться: кажется, Винчестер только что поверил в переселение душ…
Черт! Новая гребаная реальность. Очередной щелчок пальцев сбрендившего Фокусника – и они снова перенеслись в умело созданную кинематографистами иллюзию. И крайне высокобюджетную, судя по масштабу драки. Отбиваясь от озверевшего воина, Дин спинным мозгом чувствует брата неподалеку. На нагруднике Сэма кровь. Вполне себе настоящая кровь, фонтаном брызнувшая из лихо отрубленной головы неудачника, попытавшегося выпустить стрелу в сторону алого плюмажа на шлеме человека, в котором без труда угадывается военачальник. А мозгу хаотично скачут искусственные воспоминания: этого человека зовут Александр, царь Македонский. А ты, твой брат и еще целая куча народу здесь, чтобы помочь ему завоевать мир. Отлично, просто отлично. Нет, серьезно, царь - неплохой прогресс после бесконечного мельтешения в рекламе свечей от геморроя на кабельном.
Спустя полдня и тысячу смертей Сэм, пытаясь оттереть с лица грязь и кровь, любезно объясняет брату, что они в составе бравой кавалерии застряли в исторической эпопее Оливера Стоуна «Александр». В самый разгар битвы великого завоевателя древности с персами в месте с абсолютно непроизносимым названием: Гавгамелы, как раз накануне триумфального входа македонской армии в Вавилон.
Дин с удивлением замечает, что этот факт проводит Сэма в практически детский восторг, и с сожалением констатирует, что совершенно не представляет, о чем идет речь.
– Дин… - голос прерывающий раздумья принадлежит отнюдь не брату. Да и Сэма уже нет рядом, он в десятке шагов с Александром обсуждает потери и возможности перегруппировать строй фаланги без ущерба для ударной мощи. – Дин, подержи, а?
Воина, пытающегося неловко перевязать окровавленное плечо, зовут Гефестион. Наверное, они старые товарищи. Подхватывая из его рук ткань для перевязки, Дин чувствует себя абсолютно в своей тарелке. Как будто они уже тысячу лет вот так дерутся бок о бок, устраивают попойки, гоняют по свету за великими мечтами неугомонного Александра. Как будто никогда не было Америки, апокалипсиса, Импалы и холодного пива. Как будто он не охотник Дин Винчестер, а элитный македонский гетайр из личной гвардии легендарного царя.
- Удар прошел по касательной, рана заживет быстро. – Дин машинально затягивает идеальный повязочный узел и внимательно смотрит на своего соратника. Время подвоха. Фокусник не любит растягивать телеистории. А они уже и так проторчали на этой выжженной солнцем пустоши целый день, рискуя каждую секунду пополнить ряды безымянных трупов.
- Ей некуда деваться, на мне все заживает как на собаке, - наконец выдавливает из себя усталую полуулыбку грязный и растрепанный Гефестион. – Твой брат сегодня опять спас Александра вместо меня.
Последняя фраза звучит так по-матерински благодарно и в то же время обидчиво, что Дин смущенно ёжится и улыбается в ответ еще более вымученно.
- Александр – тот еще везунчик. Столько верных ангелов хранителей.
Гефестион недоуменно выгибает бровь. В его вселенной нет ангелов. Здесь все просто. Есть Александр, есть дружба, преданность, любовь, есть война и есть победа.
Всю ценность последнего Дин понимает, когда армия с помощью чуда нелинейного монтажа достигает ворот Вавилона.
***
Дин не новичок в попойках. Способность надраться до полной отключки не раз спасала его от неподъемного груза охотничьих передряг. Сейчас все по-другому. Толпа вояк вокруг пьяна не только от вина. Она упивается триумфом и славой. Жмурится от восторга и окутывающей с ног до головы ослепительной лести. В этом городе каждый хоть на секунду, но чувствует себя хозяином мира. Александр, довольный, как сытый лев, с ленивым прищуром рассматривает только что преподнесенный ему золотой кубок, хохочет над чьей-то шуткой счастливый Сэм, под бурное улюлюканье друзей соревнуются в количестве выпитого Клит с Кассандром.
Вавилонский дворец после торжественного въезда туда нового царя напоминает Дину казино Лас-Вегаса. Упоение собственным могуществом, море алкоголя и беззаботности. Иллюзорная свобода. Но только снова тяжело дышать.
В этой реальности запахи преследуют его с необъяснимым маниакальным упорством. Сначала эта чертова пыль в пустыне, теперь туманящие рассудок благовония. В попытке вырваться из расслабляющего плена Дин выходит на балкон. Но даже там не чувствуется прохлады. Величественный город словно соткан из клубов сладкоманящего фимиама.
- Тяжелый воздух, правда? – Гефестион появляется из-за колонны так неожиданно, что Дин на пару мгновений вытягивается в струну, чтоб отразить атаку. Но тут же расслабляется – последний, от кого на этом празднике жизни стоит ждать удара в спину, это лучший друг Александра. Гефестион вообще из породы людей, которых любят все: мужчины и женщины, старики и дети, строптивые боевые кони и верные до последнего вздоха псы. Дин только не может до конца разобраться, в чем кроется причина. То ли в открытости и благородстве, то ли в увлеченности и самоотдаче… А может в практически осязаемой внутренней силе и удивительной, неземной красоте?
Дин не спешит отвечать, ни своим собственным мыслям, ни собеседнику. Он просто завороженно любуется отражением тягучих всполохов пламени во внезапно потемневших синих глазах.
- В этом проклятом Вавилоне, наверное, даже коней чистят благовониями, - сокрушается Винчестер, когда Гефестион подходит так близко, что в его глазах можно увидеть еще и собственное отражение. – Это, пожалуй, единственный недостаток сегодняшней пьянки.
- Если она так хороша, почему ты сбежал? – прикосновение к плечу должно было обжечь. Самый дальний участок мозга активно сигнализирует об этом, но уставшее и налитое тяжестью алкоголя тело лишь подается навстречу. Огрубевшие пальцы легко, но настойчиво проводят по напрягшимся мышцам. От локтя. До основания шеи. Горячо. Дин загипнотизирован и обездвижен как муха, навеки застывшая в куске янтаря.
- Ты веришь в предназначение? – полушепот-полухрип с трудом вырывается из горла. Идиотский вопрос, истязающий сознание в любой из существующих реальностей, находит выход в самый неподходящий момент. Одновременно с нервным движением руки, тянущейся к затейливым украшениям в длинных волосах.
- Верю… - медленно сглатывает Гефестион, когда неловкие пальцы путаются в жестких прядях. – Я знаю, что Александру предназначено стать величайшим царем. Создать новый мир.
- И разрушить старый… - вопрос тонет в волне горечи. Дин хмурится и рывком прячет непослушные руки за спину, пока еще не слишком поздно. - А что должен делать в этот момент ты?
Молчание длится долго. Сто двадцать ударов сердца. И один шаг.
Близко. Для любого. Только Гефестион не чувствует границ. Или не хочет их видеть в обступающей со всех сторон темноте.
- Быть рядом с ним. Когда он позовет, и если он прогонит. Прикрывать спину, протягивать руку, радоваться и страдать вместе с ним... Вместо него. Я не боюсь умереть. Я боюсь увидеть его смерть. Боюсь…
- Узнать, что не справился, - точное окончание фразы срывается с языка Дина раньше, чем Гефестион успевает её осознать.
- Да. Узнать, что не справился.
- Пообещай мне одну вещь… – глаза в глаза. Взгляд Дина горит лихорадочным блеском. Теперь уже македонцу пора отступать, но он лишь нетерпеливо кусает сухие губы. – Пообещай. Когда настанет время выполнить предназначение… Твое предназначение… Ты все сделаешь правильно.
Голос предсказуемо дрожит, а теплое и прерывистое дыхание уже в миллиметре от пылающей от желания кожи. Дин точно знает, что последует через мгновение. Не страшно. Прежде чем окончательно закрыть отяжелевшие веки и податься вперед, он успевает только лишь криво улыбнуться: кажется, Винчестер только что поверил в переселение душ…